Корректировка данных в блоках наведения закончилась, и колонна поползла дальше, перемалывая мощными колёсами завалы из обломанных веток и обуглившейся листвы. Потом старое пепелище закончилось, и старшему лейтенанту снова повезло: головной тягач натолкнулся на покинутую полузаросшую просеку, видимо, оставшуюся от пожарных, тушивших горевший лес пару лет назад. Колонна поплелась по ней, едва протискиваясь по узкой ленте захламлённой дороги, и он не заметил, как провалился в тяжёлый, лишённый сновидений сон. Час или два он спал, и вроде даже в это время ничего не взрывалось, а потом тяжёлое забытьё вдруг подпрыгнуло и нанесло мощный удар, срывая старшего лейтенанта с сиденья и впечатывая во что-то твёрдое. Грудь пронзило тупой болью, и сон едва не перешёл в потерю сознания.

– Товарищ старший лейтенант! – кто-то, навалившийся всем телом, тряс его голову. – Вы живы?!

– Отпусти… – старший лейтенант с трудом сделал вдох, – больно, мать твою… Что за… фигня…

– Нас накрыло ударной волной! – паническая скороговорка солдата больно вибрировала в гудящей от удара голове. – Мы перевернулись!

– Вылезай через окно! – кровавая пелена перед глазами пропала, уступая место пыльному лицевому щитку гермошлема скафандра радиационной защиты, и старший лейтенант увидел перед собой лицо водителя. – Стекло выбило на хрен, вылезай быстрее!

Солдат, испуганно суча ногами, выполз из помятой кабины прямо по нему, и ноющая тупой болью грудная клетка заболела сильней. Старший лейтенант тихо выругался и полез следом. Их колёсный тягач, несущий на себе пару пусковых установок новейших гиперзвуковых межконтинентальных баллистических ракет, лежал на боку, перевернутый ударной волной. Их всё-таки накрыло, пока он спал… Старший лейтенант выбрался наружу и поднялся на ноги, осматриваясь. Всё, приехали. На этот раз долбануло слишком сильно, и везение закончилось. Окружающий лес переломало в хлам, вокруг сплошные завалы из обожжённых деревьев. Видимо, от ядерной вспышки лес мгновенно загорелся, но пришедшая следом ударная волна была столь мощной, что сбила пламя полностью. Вдали, из-за горизонта за лесом, в небо упиралась тройка ядерных грибов, разбросанных довольно далеко друг от друга, но огромных настолько, что их было заметно даже сквозь пропитавшую воздух пыль. Ещё несколько таких же находились гораздо дальше, и видно их было плохо. Старший лейтенант скривился. Куда прилетят следующие?! Квадрат, в котором мы сейчас находимся, противник считает уже поражённым, или это ещё не обстрелянная область?! Хотелось бы знать…

Густой лесной массив многократно снизил силу ударной волны, но один из термоядерных зарядов был сверхмощным, не меньше двадцати мегатонн, и размолотил лес на многие десятки километров вокруг. Спасло то, что взрыв произошёл далеко. Но это могло означать, что скоро будут другие, значительно ближе. Но выбраться отсюда уже невозможно. Вокруг непроходимый бурелом, один из двух тягачей лежит на боку, второй засыпало обломками деревьев. И всё-таки удар был слабым, ничего не сдетонировало и не взорвалось. Сами ядерные ракеты от такого не взрываются, старший лейтенант это знал, но ядерные взрыватели гораздо более чувствительные, да и направляющие, внутри которых установлены ракеты, могут выйти из строя из-за деформации. Нужно осмотреть пусковые установки и устранить повреждения, но сначала надо собрать личный состав. Он помог ослабевшему водителю подняться на ноги и принялся вытаскивать бойцов из опрокинувшейся набок машины.

Через пятнадцать минут выяснилось, что все живы, но от мертвецов отличаются незначительно. Люди сильно ослаблены, едва ходят, у всех наблюдаются признаки радиоактивного поражения в той или иной степени.

– Будем производить пуски прямо отсюда, – принял решение старший лейтенант. – Но сначала надо поставить пусковую на колёса. Иначе она не отстреляется.

– А она сможет? – хрипло спросил кто-то из солдат. – Её из-за падения не повредило?

– Сможет, куда она денется, – зло процедил офицер, разглядывая плохо заметные в океане пыли атомные грибы на горизонте. – Это штука надёжная, последнего поколения, там всё предусмотрено назло этим гадам! Отстреляется как мама не горюй! Вот увидишь! За работу!

Опрокинутый тягач поставили на колёса за полчаса. Вручную расчищали место от бурелома, чтобы дать возможность второму тягачу зацепиться тросом за опрокинутую машину. Потом лопатами срывали грунт перед упёршимся в землю бортом, чтобы создать нужный угол наклона, вставляли между землёй и корпусом обломки брёвен, чтобы создать рычаги. Потом тянули перевёрнутый тягач уцелевшим, одновременно вручную навалившись на самодельные рычаги. Трижды лопался трос и ломались брёвна, но упорство всё равно взяло верх над обстоятельствами. Тягач оказался на колёсах, и старший лейтенант отдал приказ привести пусковые установки в боевое положение. Предпусковые проверки подтвердили исправность ракетных систем, и экипажи доложили о полной готовности к ведению огня. Старший лейтенант сверился с хронографом гермошлема. До семнадцати ноль-ноль оставалось двадцать три минуты. Он посмотрел на ближайшего оператора пусковых систем, хрипящего на полу в жестоком спазме, и молча дождался, когда тому станет легче.

– Больше ждать не будем, – произнёс офицер в ближний эфир. – Чувствую, можем не дождаться.

Старший лейтенант убедился, что оператор поднялся на ноги и занял своё место за пультом управления, после чего громко и отчётливо приказал:

– Приготовиться к нанесению удара по агрессорам, посягнувшим на нашу Родину и жизнь наших близких! – Офицер на мгновение умолк, усилием воли подавляя приступ тошноты и режущей боли, и лаконично скомандовал: – Пуск!

Четвёрка пусковых установок одна за другой выплюнула в пыльное небо ракеты, и несколько секунд старший лейтенант неподвижно смотрел на дисплеи компьютеров и картографических планшетов, сообщавших об успешных пусках и постановке ракет на заданные траектории.

– Чтоб вам сгореть заживо, твари… – тихо прошипел кто-то из операторов, буравя ненавидящим взглядом заокеанский континент. – Мы всё-таки отстрелялись! Четыре ракеты! Мелочь, а приятно!

– Они подавятся нашей мелочью! – старший лейтенант мстительно окрысился. – Это не просто четыре ракеты. Это новейшие четыре ракеты. Каждая разделится на пятнадцать боевых частей по десять мегатонн. Так что пусть встречают наш подарочек! Грибной дождичек из шестидесяти капель! Мы тут не зря двое суток наизнанку выворачиваемся! Никаких ПРО и ПВО уже нет, до цели дойдет всё!

Старший лейтенант издевательски захохотал, и его злорадный смех дьявольским уханьем пробивался через покрытый радиоактивной пылью гермошлем скафандра. Термоядерную вспышку, вспухшую в небе прямо над пусковыми установками, никто заметить не успел. Но всем на неё было глубоко наплевать. Подразделение выполнило свой долг до конца. Остальное – тлен.

Двадцать километров северо-западнее МКАД, Звёздный Городок, секретный бункер-дублёр командования РВСН

– Сколько ещё мы продержимся? – облачённый в полевую форму полковник воспалёнными от усталости глазами просматривал сводку по состоянию бункера, стараясь не обращать внимания на ноющую боль в локте. Действие обезболивающего снова закончилось, и получившая сильную контузию кость давала о себе знать. – Как долго выдержат оставшиеся тросы?

– Большая часть камер, установленных на внешней обшивке бункерной капсулы, уцелела. Картина достаточно точная, – начальник инженерной команды указал на голограмму, демонстрирующую схему бункера.

Дублирующий бункер построили пятьдесят лет назад в обстановке строжайшей секретности, применяя симбиоз всех имеющихся технологий. На глубине в полтора километра была вырыта огромная полость, стены и своды которой тщательно укрепили и герметизировали. Внутри неё собрали двойную капсулу по принципу одна внутри другой. Внешняя капсула висела внутри полости на двух сотнях стальных массивных тросов, чтобы исключить раздавливание в случае мощной деформации грунта. Внутренняя капсула сопрягалась с внешней сложной системой стабилизации, позволяющей ей проворачиваться и автоматически принимать правильное вертикальное положение внутри внешней капсулы в случае отклонения последней от заданной вертикали. В чреве внутренней капсулы и был размещен дублирующий командный пункт.